Театр сатиры история
Сцена "Чердак Сатиры" с 6 апреля по 15 мая г. Ни за что не расскажу, чем дело кончилось, раскрывать секреты триллера, пусть он и романтический, дело неблагодарное. Политика конфиденциальности. Показывают и заставляют задуматься о том, что нет ничего дороже жизни человека. Архивировано 28 декабря года.
Репертуар театра [3] :. Материал из Википедии — свободной энциклопедии. У этого термина существуют и другие значения, см.
Театр сатиры. Общая информация об основных целях создания театра и основных видах его деятельности, контакты. Пространства имён Статья Обсуждение. Просмотры Читать Править Править код История. Скачать как PDF Версия для печати.
Беларуская Править ссылки. Владимир Словохотов [1]. Комитет по культуре Ленинградской области.
Всегда что-то интересненькое было». Вот если мы поднимемся выше этой планки, то наша программа будет выполнена. Если сравнивать классику с современным материалом, то во все времена современный будет проигрывать. Классика на то и классика, что остается актуальной во все времена. Даже пьесы, написанные лет назад, могут ее потерять: время прошло, и зрителя волнуют другие проблемы. Но бывают авторы, современные авторы, которые при жизни становятся классиками.
Возьмите Вампилова. Он классик, потому что затрагивал человека, отношения людей, а не сиюминутные проблемы. Понимаете, человек-то не меняется, какой бы прогресс ни происходил. Именно поэтому нам понятен Шекспир, Чехов, Шиллер. И потом, классика, она всегда многоярусная, многосмысловая. Каждый режиссер, который берется за классику, должен определить свой ярус, найти свой смысл.
Не хочу сказать, что хорошей современной драматургии не существует, но проблемы очевидны — найти пьесу непросто.
Мы ищем. Иногда находим, и у нас идут такие пьесы. О чем оно для вас — и что через свой спектакль вы хотели донести до зрителя? Описывал так роскошно и смешно, что представить себе человека, читающего Гоголя без улыбки на лице, достаточно трудно. А «Ревизор», наверное, самая великая пьеса, с которой мне приходилось сталкиваться. Потому что количество вариантов, о чем можно делать спектакль, огромно. Дело режиссера — выбирать. В чем его особенности? Живет полноценно, бурно, разнообразно, со всеми всплесками и упадками.
Все, как и должно быть в настоящем большом театре. Здесь проработало огромное множество великих артистов, режиссеров, сценографов, композиторов, хореографов. И быть художественным руководителем такого театра — очень ответственно. Второе: для меня Театр Сатиры — это возможность делать то, что не могут делать другие театры. Дело в том, что сатира, само понятие сатиры, широкое — фактически это обзор на градусов вокруг тебя.
То есть когда мы говорим про драматический театр, про детский, про хореографический или даже про театр комедии, все они имеют свой какой-то определенный ракурс, подход. Но Театр Сатиры больше и шире. Это и жанр, и формы, и просто взгляд на жизнь вокруг нас с некоторой иронией и легкостью. Это фактически философия существования. Изначально он был придуман как сатирический злободневный театр, где показывали спектакли-обозрения, скетчи.
Затем Театр Сатиры стал драматическим, потом — академическим. И все это мы сохраняем, должны сохранить. У нас четыре сцены, где идут самые разнообразные спектакли: и музыкальные, и детские, и документальные, и пластические, и те, что поставил еще Валентин Плучек. Мы создали новый репертуарный вектор и ставим классику в новом прочтении: зритель порой не верит, что это классические пьесы, хотя мы не меняем ни одного слова ни у Островского, ни у Чехова, ни у Салтыкова-Щедрина.
Также мы наполнили репертуар детскими спектаклями: год назад у нас появилась Детская сцена Театра Сатиры, в этом году сыграли уже две премьеры — классическую «Дюймовочку» и музыкальный спектакль по современной пьесе «Коза Луиза и НЛО». Сейчас, на зимние школьные каникулы, делаем целый детский новогодний марафон: ежедневно, два раза в день, на трех сценах будут идти детские спектакли с интермедиями, а также Дедом Морозом, Снегурочкой и другими знакомыми и любимыми детьми персонажами.
А прошлой зимой мы запустили «Кабачок Сатиры» — фактически спектакль-шоу, который состоит из обозрений и импровизаций. Жанр оказался настолько востребован у зрителя, что нам пришлось делать дополнительные спектакли — люди не могли попасть, писали и звонили: «Сделайте еще!
С одной стороны, это возвращение к истокам, к тому, каким был наш театр лет назад. А с другой стороны — мы должны создавать наше, уникальное, «сатировское». Как вы считаете, всегда ли театр должен быть зрелищным? Как вы относитесь к минимализму на сцене?
И артисту достаточно одного коврика. Это правило, которое нельзя вычеркивать никогда и никому. Но время стремительно идет вперед, и театр идет с ним в ногу, поэтому он может и должен становиться зрелищным.
Плюс ко всему очень многое диктует пространство сцены — на Основной сцене, где зрительный зал на мест, вы уже не обойдетесь одним ковриком. А вот на камерной сцене «Чердак», где артист находится буквально на ладони у зрителя, — запросто, здесь в принципе не поставишь спектакль большого стиля.
Правда, сейчас реже. Сказать, что есть любимые спектакли… Я немножко неправильный зритель, потому что смотрю по-другому. Иногда восторгаюсь работой художника или могу отметить, когда артист или режиссер сделали прекрасный ход. Это, конечно, меня обкрадывает как зрителя, потому что я не могу насладиться или протестовать полностью.
В последний раз плакал у Резо Габриадзе — в его кукольном театре. Если бы мне кто-нибудь сказал, что я буду в кукольном театре плакать, никогда бы не поверил.
И во-вторых: русский театр я считаю лучшим в мире. А в-третьих, русский театр, в отличие от других театров, был и остается репертуарным, где сохраняются традиции, разнообразие и качество. Кроме этого, и это в-четвертых, русский театр подарил театр миру, став основоположником классической театральной эстетики, где самую главную роль играет человек.
До Станиславского была фактически антреприза и обслуживание богатых людей за их деньги. И только со Станиславским театр стал общедоступным и независимым. Как вы считаете, где работа сложнее?
Ни в коем случае нельзя сравнивать, это два разных подхода, это разные формы существования. Артист в кино существует минуту-две в кадре, потом у него перерыв. А здесь ты вошел в роль. Ru» и через три часа вышел. У нас Юрий Васильев в премьерном «Иване Васильевиче» играет одновременно две разнохарактерные роли — представьте состояние артиста, который находится на сцене почти три часа без перерывов.
Но они дополняют и наполняют артиста. Поэтому я всегда за то, чтобы артисты снимались в кино. Не только из меркантильных соображений, а чтобы брали еще другую свободу, другое существование, легкость — или, наоборот, сложность. Я горжусь ими.
Когда они приходят в труппу, спрашиваю: «А жонглировать ты умеешь? А танцуешь ли ты? Поешь или нет? И я рад чрезвычайно, что этот наш подход заметен на сцене. Мы свободные, что захотим, то и будем делать. У нас есть пластический спектакль «Арбенин. Маскарад без слов» , который поставил хореограф и режиссер Сергей Землянский. В нем танцуют наши драматические артисты — не танцоры, не балетные, а драматические артисты, которые не произносят ни одного слова в течение двух часов.
И спектакль проходит при аншлагах.
